plorthona

Так какая она, Токийская подземка? Японский метрополитен третий по величине в мире, но в час пик численность пассажиров превосходит в 2,5 раза вместимость вагонов на самых используемых линиях. В метро существует даже специальная должность по заталкиванию пассажиров в переполненные вагоны. Потерянные портфели и туфли, длинные и замысловатые переходы между станциями, сломанные ребра, извращенцы - эротоманы, спертый воздух, окна, запотевшие от человеческого дыхания, очень редкого и частого, потому что вздохнуть полной грудью в такой тесноте невозможно.Так начиналось каждое утро всех собеседников Мураками. Почему? По словам Всеволода Овчинникова: «Электроникой японцы обеспечены лучше, чем одеждой. Одеждой – лучше, чем едой. Едой – лучше, чем жильем». Купить жилье обычный японец может только там, откуда до его работы в Токио добираться не менее 1,5-2 часов. Дорога рассчитана по минутам. Пунктуальность на высшем уровне. Меня поразило еще и то, что они все скурпулезно рассчитывали время не до начала рабочего дня, а от 20 минут до1,5 часов до начала работы.20 марта 1995 года начиналось как обычный день, понедельник. Но исполнители теракта уже были готовы выполнить свою работу. Для меня все же остается загадкой, как им удалось проткнуть пакеты с зарином отточенным острием зонта в таком столпотворении. Зарин – вещество нервно-паралитического действия, поражающее действие которого настолько сильно, что достаточно вдохнуть его один раз и сразу же начинаются симптомы отравления. Расчет террористов был верный – при таком столпотворении можно было ожидать множество жертв. 62 истории пострадавших записал Харуки Мураками, 62 человека поделились самым сокровенным, 62 жизни прошли перед глазами терпеливого читателя. 62 жизни, которые зарин отравил и в буквальном, и в переносном смысле.В Японии, как я поняла, болезнь – не повод пропустить работу. Ёко Иидзука 24-х лет говорит: «Накануне 20 марта я была простужена, дней 10 держалась высокая температура. Градусник упрямо показывал 39С и ползти вниз не собирался. Кажется, я даже один день не ходила на работу… У нас если кто и отдыхал, то не больше одного дня, и на следующий день шел на работу с трясущимися коленками. Стоит кому-то пропустить работу и бремя ложится на плечи других…» Стоит ли удивляться, что, почувствовав симптомы отравления зарином, пассажиры подземки спешили не в больницу, а все так же – на работу!? Им было тяжело дышать, их душил кашель, текло из носа и глаз, их мутило, их мучили судороги, было темно в глазах. Несмотря на это они все, как механические фигурки, не до конца израсходовавшие свой завод, продолжали идти на сводимых судорогой ногах, а кто уже не мог идти - ползли. На работу. И это тоже одно из моих потрясений – такое всепоглощающее чувство ответственности, формирующее личное отношение ко всему, что человек делает в обществе. Однако, как мы видим из интервью, спеша выполнить свой долг перед коллегами и работодателем, люди проходили мимо пострадавших в инциденте, хотя и видели, что произошло что-то необычное. Мне показалось, что в обществе, где пунктуальность и выполнение обязательств возведены в абсолют, чувство ответственности подавляет личность, причем настолько, что человек уже не доверяет своим ощущениям. В сравнении с обязательствами по работе собственное недомогание кажется чем-то незначительным и несерьезным. Так, Мицуру Ёсиаки 54-х лет, находясь в вагоне с разлитым зарином, «легкомысленно решил для себя, что… можно и потерпеть». При том, что симптомы отравления он ощутил почти сразу. Такими же «легкомысленными» были и остальные пассажиры, поскольку тоже терпели. Практически все собеседники автора каким-то образом оправдывали свое состояние: закружилась голова – от малокровия (ерунда какая!), темно в глазах – от слишком яркого солнца, кашель – как много сейчас простуженных, человек лежит на полу, у него сводит ноги и кровавая пена льет изо рта – это просто приступ эпилепсии (сейчас это у многих бывает!).У меня сложилось такое ощущение, что люди своими глазами наблюдая что-то необычное, не могут допустить, что случилось событие по-настоящему страшное и непоправимое. «Токио считается одним из самых безопасных городов мира,» - эта цитата вынесена на обложку и на мой взгляд она многое объясняет. Люди не боялись, они не были готовы встретиться с опасностью лицом к лицу. «Если нет страха, можно прозевать что угодно» - сказал один из собеседников Мураками. И я согласна – в разных интервью есть упоминания о том, что кто-то нажимал в вагоне на тревожную кнопку, но поезд все равно поехал дальше, кто-то вспомнил о криках «Это зарин, зарин!», но никто не принял их всерьез. Все молчали и терпели. Потому что ничего страшного не могло случиться.12 японцев погибли и более 5000 (по другим данным более 6500 тысяч) пострадали от зариновой атаки 20 марта 1995 года. Все пострадавшие, с которыми беседовал Мураками, отмечают, что потеряли чувство полноценности жизни, ведь им есть что сравнивать – у них есть «до» и «после». Они остро ощущают потерю прежнего образа жизни и здоровья. В их душах поселился страх. Теряя память и зрение, чувствуя постоянную усталость и во многих случаях лишившись возможности работать как прежде, страдая от посттравматического синдрома, они каждый миг помнят почему так случилось. Чувства их естественны – ненависть к Сёко Асахаре и его сподвижникам, желание покарать. Ответственность за теракт в глазах подавляющего большинства пострадавших лежит непосредственно на организаторах и исполнителях. Однако встречаются иные мнения.«Огромна ответственность и государства, которое пустило на самотек проблемы такого рода, сложив руки, безучастно позволив им («Аум Сенрикё») разрастись до таких масштабов». Но это лишь отдельные голоса, которые не поддерживают ни средства массовой информации, ни полиция.Государство зарегистрировало «Аум Сенрикё» в августе 1989 года как религиозную корпорацию, что давало им право владеть недвижимостью и обеспечивало защиту от вмешательства в дела секты, в том числе и со стороны госструктур. Чиновники молчаливо не замечали «Аум Сенрикё» даже тогда, когда адвокат Сакамото и его семья были похищены и зверски убиты сектантом Окадзаки. Даже инцидент в Мацумото, показавший, что секта имеет в своем распоряжении оружие массового уничтожения, тот самый зарин, не привел ни к каким выводам. Все ответственные сохраняли традиционно невозмутимое выражение лица. И молчали.Среди собеседников Мураками тоже есть такие, кто возлагает ответственность за произошедшее на государство, и это - самое ценное в ней, и прежде всего, для самих японцев. Для иностранного читателя эта книга именно такая, как ее презентуют в анонсах – портрет современного японского общества. Это не экзотическая рекламная картинка для туристов. Это необычный портрет, отражающий не только все хорошее, выработанное веками этой уникальной цивилизацией, но и выявляющий и темные уголки души нации, не всегда понятные и даже вредные традиции. Эта книга позволяет посмотреть на Японию и японцев совсем другими глазами, заставляет искать новую и новую информацию об этой стране, уже не связанную с зариновым инцидентом непосредственно. К примеру, мне стало интересно, как устроена система медицинского обеспечения, если никто настолько не спешит к врачам, но при этом фраза «До этого случая я был полностью здоров и никогда не болел» встречается почти у всех, кто давал интервью автору книги. В своих поисках я наткнулась на информацию о лесе самоубийц Дзюкай - удивительно, но что еще ждать от нации, в культуре которой ритуальное самоубийство веками было нормой жизни!? Да и еще масса интересных подробностей попалась мне на этом пути. Но все же когда говорят «Япония», мне и сейчас представляется молодая гейша в кимоно и традиционном макияже, где настоящее лицо густо закрашено и не видно ни одной живой эмоции на красиво нарисованном, но ненастоящем лице. Как мне показалось, эта маска – эдакий универсаотный символ, национальная черта японцев, именно она позволяет им быть сдержанными, дисциплинированными, исполнительными, чрезвычайно законопослушными. Для Японии эта книга значит намного больше. Некоторые пострадавшие говорят о том, что у них брали интервью разные средства массовой информации, но самого главного, что они пытались донести обществу, журналисты так и не написали. А ведь они пытались донести до общественности, что государство прошляпило появление «Аум Сенрикё» и оружия массового поражения, что и привело к такому финалу. Замалчивалось очень многое и эта книга, судя по большому спросу на нее, в Японии имела эффект разорвавшейся бомбы в информационном вакууме.